Кавказский принц

 Напротив нашего общежития было другое, для судостроительных рабочих. В его окне мы заметили мужской силуэт.

Две студентки первого курса, в этот вечер мы томились в своей комнате от скуки. Кровати с панцирной сеткой, в центре стол, табуретка, все. Еще, правда, у нас была настольная лампа, купили ее для уюта. Лампа была сенсорная – прикоснувшись к оранжевому абажуру, можно было усиливать или уменьшать свет.

Мы стали сигнализировать мужчине в окне этой лампой. Вскоре он это заметил, стал тоже подавать нам знаки. Мы с Лидой хохотали, падая на кровати. Пригибались, делая вид, что нас нет, и подсматривали из-за занавесок. Это было приключение! Нам было по семнадцать лет.

Мужчина надел пальто, помахал нам и куда-то вышел. Через пять минут кто-то постучал в нашу дверь.

Мы испугались, притихли. Но все-таки открыли. На пороге стоял юноша неземной красоты. Черные волосы, темные глаза, чуть смуглая кожа. Тонкие черты лица, как у принца из сказки. Черное пальто и белоснежный шарф.

Юноша заговорил, и чары развеялись. Принц оказался кавказских кровей. Он говорил с очень сильным акцентом, и вообще плохо знал русский язык.

Так мы познакомились с Аликом из Азербайджана. Он заходил к нам в гости, мы пили кофе, он оживлял наши скучные вечера. Сидел на табурете за столом, мы – по сторонам от него, на своих кроватях. Пытался что-то рассказать, мы покатывались со смеху, его произношение казалось нам невероятно смешным. Он растерянно  улыбался.

Работал ли он на судозаводе, учился? Я не знаю. Знаю лишь, что, как и мы, он приехал в этот город совсем недавно, и ему было так же одиноко, как и нам.

Однажды он показал нам паспорт. Оказалось, что ему двадцать лет, зовут его вовсе не Алик, имя было сложное, с приставкой «оглы».

Алик был притягателен, как красивая, но не очень приличная игрушка. Таких как он, здесь называли «хачи».

Иногда мы ходили с ним гулять, обязательно втроем. Втроем – это было как бы не всерьез, просто дружба. Просто девочки дружат с мальчиком, что тут такого. Вот пройтись вдвоем – это почти свидание. Водиться с хачами считалось чем-то постыдным, плохим.

Мы гуляли по главной улице города, Советской, стояла солнечная осень. Алик шел посредине, черное пальто, белый шарф. Вот лоток с мороженым, продавщица куда-то делась. Алик брал из бесхозного лотка мороженое – девочки, угощайтесь. Мы убегали, смеясь от восторга и страха.

Однажды Алик пришел, а Лиды не было дома. Она записалась на аэробику, была одержима, как и все девушки, идеей худеть.

Мы впервые оказались наедине, это было неловко.

Алик пристально смотрел на меня глазами цвета горького кофе, который мы пили.  

Произнес с придыханием:

– Ты красивый.

Он путал женский и мужской род, падежи.

Пересел ко мне на кровать, я почувствовала аромат туалетной воды с табачными нотами. Много лет потом, стоило мне где-то встретить этот запах, я мгновенно вспоминала тот день.

Я сказала, отталкивая его руки:

– Иди домой.

Он придвинулся ближе:

– Хорошо, я иду до твой.

Это было так нелепо и смешно, что я расслабилась. Тогда он меня поцеловал.

Это был мой первый поцелуй. Я так решила.

На самом деле не первый, но те, другие поцелуи, я хотела отменить, они были не настоящие. Поцелуи взрослого мужчины – неприятные, постыдные, тайные. Поцелуй из тех ни за что не мог быть моим первым, нет.

«Мне семнадцать и я целуюсь в первый раз» – сказала я себе. Это звучало правильно. Только вот мужчина опять был не тот.

Но этот поцелуй был первым еще по одной причине. В тот день я ощутила что-то новое, что-то такое, чего никогда раньше не было. Я изучала свои реакции с любопытством ученого, ставящего опыты на самом себе.

Мы стали целоваться каждый раз, оставаясь наедине. Лида ничего не знала, прыгала три раза в неделю на своей аэробике. У меня опять была тайна, что поделать, так устроена жизнь.

Однажды на выходные я уехала к родителям. Когда я вернулась, Лида сказала:

– Представляешь, Алик в меня влюбился!

Оказалось, пока меня не было, он пытался ее поцеловать.

Лида смущалась, но румянилась от удовольствия:

– Я ему сказала, что у меня есть парень. Что ничего не получится.

Я уже знала, что Лида умела врать.

У нее был парень Витя, школьная любовь, он остался в ее родном городе. Приезжал иногда, раз в месяц, на пару дней.

Лида жаловалась:

– Неужели у меня больше никогда никого не будет? Выйду замуж, и все?

Ей хотелось попробовать что-то новое.

Я не стала говорить Лиде, что с Аликом все не по-настоящему. У меня было превосходство, я знала правду, а она считала, что все всерьез.

Мы втроем шли в кино, а потом Лида, понизив голос, рассказывала:

– Во время фильма Алик так сжимал мою руку…

Я молчала о том, что другой рукой в это время он гладил мою ладонь.

Накануне приезда Вити Лида меня предупредила:

– Я сказала, что Алик ходит к тебе, я тут не при чем, хорошо?

Мне не понравилось, что Витя будет думать, что я встречаюсь с хачами. Но я промолчала, я была покладистой в те времена.

Знакомство Вити с Аликом прошло нормально. Лида виновато улыбалась, Алик держался свободно. Они пожали друг другу руки, два солидных мужчины. Вите было, кажется, двадцать один.

Я подозревала, что когда меня нет, Лида, как и я, целуется с кавказским принцем. А может и не только целуется. Мне было все равно.

Я уже знала, что вокруг все не то, чем кажется. Что поделать, если так устроена жизнь.

Постепенно Алик стал приходить к нам все реже, Лида бросила аэробику. Они с Витей собирались пожениться, дело в том, что она была беременна. Вскоре Алик и вовсе куда-то исчез.

Прошло лет пять, однажды вечером я шла по улице. Меня окликнули, оглянулась, на меня надвигался какой-то хач. Я испуганно шарахнулась, но он назвал меня по имени:

– Ты меня не узнаешь?

Это был Алик, но я его не узнала, а скорее догадалась, что это он. Ничего не осталось от сказочного принца, его черты огрубели. Взрослый мужчина, лицо кавказской национальности.

Он спросил меня, не вышла ли я замуж. За эти годы он хорошо выучил русский, я заметила, что его акцент почти исчез.

Я ускорила шаг, свернула резко в сторону. Он не стал меня догонять.