Невесомая как снежинка

Ты встречаешь меня, на утреннем вокзале холодно. У тебя уставшее лицо, седые волосы. Ты некрасивый.

Неловкий поцелуй, неуклюжее объятие, мне мешает большая не по размеру куртка. Чувствую твое разочарование, бессонная ночь в поезде, мятые глаза, но я накрасила губы.

– Поезд номер 102, вагон номер два, символично, – усмехаешься ты, но я не хочу понимать эти цифры.

В машине я, чтобы не молчать, пересказываю тебе прослушанную в поезде книгу. Сюжет викторианского романа с мистикой и опиумом, зыбкими песками и глухими тропами, вот мы и приехали, вот уже и входим в твою квартиру.

Маленькое жилище одинокого мужчины, только кухня и комната. Ничего не изменилась с прошлого года, даже пыль кажется нетронутой, впрочем, ты мне писал «у меня дома много пыли».

Избавляюсь от куртки, в твоих глазах облегчение:

– Наконец-то ты стала похожа на человека.

У меня есть план по сближению: теплая ванна, халат на голое тело. И вот уже ты целуешь мне ступни:

– Какая у тебя здесь мягкая кожа…

«Ты была единственной, кому я целовал ноги» – вспоминаю полузабытое, но кажется, это из какой-то другой переписки. Кажется, здесь быть единственной не получится. Но я отгоняю от себя эти мысли.

День проходит в полузабытьи, и вот уже за окном темнеет.

– Если честно, давно со мной такого не было. Сам себе удивляюсь. В нашем возрасте…

– Лолита трижды в сутки исполняла свои основные обязанности, – вспоминаю я.

Но при чем тут Лолита?

– Да? А сколько лет было Гумберту Гумберту?

– Кажется, тридцать восемь. Меньше, чем нам сейчас. Да и вообще он персонаж придуманный, глупо сравнивать.

И при чем тут Лолита? В нашем возрасте.

«Огонь моих чресел» – написал мне ты. «Огонь моих чресел, я бы рад тебя приютить у себя на эти два дня, но у меня есть девушка. Мы встречаемся недавно, но я с ней счастлив. А если ты приедешь, то неминуемо случится то, что случится, у меня ведь одна кровать и всего одна комната».

А мы ей не скажем.

– Может быть, и скажу, я еще не решил, – рассуждаешь ты. – Я не собираюсь врать. Сам рассказывать не буду, но если она вдруг спросит…

С чего бы ей спрашивать?

– А может быть, вас познакомить и вы подружитесь?

Не думаю.

Я взвешиваюсь на твоих напольных весах. Одежды на мне нет, вес получится точным.

– Сорок три килограмма двести грамм. А год назад, когда я у тебя взвешивалась, было сорок три триста.

– Ты не выглядишь слишком худенькой, отчего ты такая легкая? Невесомая как снежинка…

– Просто тонкие кости.

– Хорошо, что ты не поправилась. Не люблю мясистых и толстых.

Ты целуешь мои руки, пока я лежу, свернувшись клубочком, в твоих объятиях.

– Повернись вот так… А теперь замри. Как прекрасен этот твой изгиб шеи.

Ты пытаешься сжать кольцом свои пальцы вокруг моей щиколотки, и это тебе удается.

– Ну а как там поживает твой бывший? Кстати, ты мне не рассказала, как вы расстались?

Что же, пришло время откровенных историй.

– У него появилась другая девушка. Я об этом тогда не знала. Он одновременно жил со мной и параллельно с ней, ни одна из нас ничего не подозревала.

Я валяюсь на кровати и читаю «Циников». Ты сидишь за компьютером и кому-то пишешь.

– Кому ты пишешь? Этой своей девушке?

– Надо же уделить человеку внимание.

Ты идешь принять душ, я заглядываю в переписку. Она называет тебя ласково «котик». А ты ей пишешь:

– Ты невесомая как снежинка.

Нам пора собираться, мы едем на спектакль. Постановка по моей пьесе, ради нее я и приехала. Так ведь?

В машине я молчу, ты начинаешь нервничать.

– Почему ты молчишь? Что-то случилось?

За окном проплывают в тумане огни большого города. Там, где я живу, улицы темны и безысходны. Там, где я живу, мужчинам не интересны изгибы шеи и тонкие щиколотки. Они предпочитают тяжелые груди и надежные формы.

– Ничего не случилось.

После спектакля молчишь уже ты, и я решаю, что тебе не понравилось.

– Я не говорил, что мне не понравилось. Мне понравилось. Но еще есть над чем поработать, в том числе и над текстом.

Я замерзла на этой пустынной заправке, куда мы заехали после спектакля.

 Лишь в постели я отогрелась.

– Не знаю, смогу ли уснуть, – переживаешь ты. – Ты единственная женщина, с которой я спал в одной кровати за последние годы.

– А как же твоя девушка?

– Я пробовал с ней спать, заснуть не получается. Видимо, я и во сне охраняю свои границы.

Но ты засыпаешь, я слышу твое дыхание, ты спишь очень крепко.

Утром ты просишь, чтобы я испекла тебе блинчики. Ты одинокий мужчина, ты нуждаешься в заботе. Я делаю тебе блинчики, мужчин надо кормить, это обязанность женщины. А вовсе не та, что исполняла Лолита.Так ведь?

Ты уточняешь у меня тонкости рецепта.

– Когда я уеду, будешь готовить их сам?

– Я не буду их сам готовить.

Моя мама научила меня делать блинчики, ей передала этот рецепт бабушка, теперь он уйдет к твоей снежинке девушке, она будет готовить для тебя, мужчин надо кормить. Ты нуждаешься в заботе.

Сегодня я дважды исполнила лолитину обязанность.

– У тебя такие нежные руки…И такое хрупкое тело. 

– А у тебя приятный запах… Вот бы взять его, спрятать в стеклянный флакон, увезти с собой.

– У тебя такой голос … Словно его на наковальне выковал кузнец.

– Мне нравится вкус твоих губ.

– Мне нравятся твои мягкие волосы.

И снова время историй, время откровений.

– Этот год был урожайным на девушек, – признаешься ты. – Одна, вторая, третья, четвертая… Четвертая задержалась.

Урожайные девушки висят на ветках, словно спелые яблоки. Нет, не так – они падают с веток, словно снежинки. Снег, он такой белый, такой нежный и мягкий. Не ревнуй, ведь каждая снежинка уникальна.

Я чувствую спиной твое тепло. Так уютно лежать в кольце твоих рук, словно в вязком коконе.

– Ну а ты? Когда у тебя последний раз был другой мужчина?

Вот он, тот самый вопрос, которого я боялась.

– А какое это имеет значение?

– Интересно просто, насколько я для тебя важен.

Я почти готова ответить, но ты говоришь:

– Мне бы хотелось, чтобы там, у себя, в своем городе, ты нашла бы себе мужчину.

Я чувствую, что дрожу. Вскакиваю и натягиваю на себя футболку.

– Ты обиделась? Но ведь я желаю тебе счастья…

Если бы не было той второй невесомой снежинки, если бы ты был один. Если бы не было урожайных девушек. Я бы призналась, что после нашей первой встречи с тобой никакого другого мужчины у меня не было.

– Я не обиделась. Просто немного холодно.

Мы идем на прогулку, я бываю здесь раз в году, для меня все экзотика. Какие-то памятники, бульвары, мосты, осенние виды большого города. Я пытаюсь согреть  свои холодные пальцы в кармане твоей куртки, в твоей руке, но твоя рука такая же холодная.

Мы по очереди фотографируем друг друга на Стеклянном мосту. Я делаю наши совместные селфи на свой айфон. Прижимаюсь к тебе, кладу голову на твое плечо. Я такая красивая на этих фото, неужели я так выгляжу, не может быть.

– У тебя лучезарная, ослепительная улыбка, – говоришь мне ты. – Женщины, у которых есть дети, почему-то так уже не улыбаются.

У твоей девушки есть дети, да?

Мы прогуливаемся по Мосту влюбленных, читаем надписи, ищем свои имена. Но не целуемся, что за глупости, в нашем возрасте, к тому же мы ведь не влюблены.

– Я никогда не оперирую словом «любовь», –  объясняешь ты. Но к тебе я неравнодушен.

Что же, я тоже неравнодушна к тебе.

Мы сидим в кафе слишком близко друг к другу, официантка отводит глаза. Ты целуешь меня поминутно, ты избыточно нежен, мои тонкие пальцы в твоей руке.

– Может, все-таки?.. – снова спрашиваешь ты.

– Я же говорила, это не для меня.

За ночным окном огни искажены и мутны. Расплываются туманной влагой, пекут глаза.

– Почему ты так уверен, что твоя девушка согласится на это все?
– До сих пор она была вполне покладистой. Почему бы и нет?
– Если хочешь найти третью в свою постель, поищи на специальных сайтах, ты там обязательно кого-нибудь найдешь.

– Ты меня не понимаешь, я не хочу искать третью. Я просто не хочу терять ни ее, ни тебя.

Знаешь, мне бы хотелось быть единственной. Мне бы хотелось, чтобы ты выбрал меня.

– Конечно же, я выбираю тебя. Зачем тебе возвращаться в свой город, оставайся со мной. Заедем в магазин, возьмем что-то к ужину, а потом вернемся вместе домой.

Конечно же, ты не говоришь ничего подобного. Ты говоришь:

– Давай купим тебе в поезд какую-то булочку.

Ты заботливый.

Ты отвозишь меня на вокзал, ночной поезд, пустое купе. Ты целуешь меня, я привычно отзываюсь на вкус твоих губ. Но в дверях чужие люди, время вышло, тебе пора уходить.

Мы прощаемся наспех в тесном проходе, неуклюжее объятие, провожающих просят покинуть вагон. У тебя родное лицо, грустный взгляд, седые волосы. Ты красивый.

Лежа на верхней полке, под храп соседей мысленно перебираю ловушки. Мои рыжие волосы на твоей простыне, черные кружевные трусики, забытые в ванной комнате, тюбик красной помады, закатившийся под кровать. Билет на поезд, спрятанный на полке среди пыльных бумаг.

Наши селфи, где я такая красивая. Скриншот переписки.

«Говоря сухим научным языком, это похоже на сильное взаимное влечение».

«Думаю, как организовать мою измену».

Отправить.

Утренний вокзал, никто меня не встречает. В моем городе солнечно.