Это все метамодерн

Почти вербатим

Действующие лица

Гостья 1, Гостья 2, Гость –  херсонская богема возрастом 40+

Художница – красивая девушка 30+

Художник – художник-мэтр 50+

Иваныч – тоже художник возрастом 40+

Куратор – мужчина 35+

Журналистка

Мамон 

Другие гости – культурное сообщество города Херсона

Во дворе херсонского дома в назначенный час встречаются Гости, Художница и Мамон. Мамон сидит за рулем своего  нового автомобиля.

Художница. Блять, я сегодня выгляжу как уебище.

Гостья 1. Да нормально все. Это от тебя несет алкоголем?

Гостья 2. Это от меня. Дайте мне конфету. У кого есть конфета?

Гость дает ей конфету.

Все садятся в машину, едут.

Гостья 2. Ну выпили мы с утра немного винидла, и что? Отпраздновали. Немного заранее.

Гость. Я забыл пиво. У меня дома осталось полтора литра пива!

Гостья 2. Ужасная конфета. Разъедает горло.

Художница. А я не ем конфеты, от них целлюлит. Хотя некоторым, говорят, нравится такое… (смотрит на Мамона) Как ты там говоришь? Холодцовые булки?

Мамон (с выражением декламирует): Холодцовые булки – это средство от скуки, холодцовые булки, к вам так тянутся руки…

Художница: Блять, как такое может нравиться вообще.

Гость. У каждого свои вкусы.

Мамон (поет): Холодцовые булки, это средство от скуки, холодцовые булки, к вам так тянутся руки…

Художница. У кого-то есть беруши?

Мамон: продолжает петь.

Художница. Блять, я так не люблю ехать, не зная куда.

Мамон. Это улица Нижняя.

Художница. А ты можешь рассказать, в чем именно будет заключаться мероприятие? Хотя бы в общих чертах.

Мамон. Могу. Будет открытие туалета.

Художница. Это я знаю. Ну а будет там перфоманс какой-то, концерт?

Гостья 1. Ну конечно, каждый сходит в туалет. 

Художница. Что-то такое я и предполагала…

Гостья 2. А я ни разу там вообще раньше не была.

Гостья 1. Я тоже. Не люблю наивное искусство.

Гость. У меня дома осталось полтора литра пива! Хочу пива.

Гостья 2. Здесь есть магазины, ты сможешь купить себе пиво.

Машина останавливается возле сельского дома, все выходят.

Выходит Куратор. Милости просим вас, господари! Пани та панове! Гости дорогие!

Гости заходят во двор.

Куратор: Вот столы и лавочки для вас. Садитесь.

Гость. А есть пиво?

Куратор. От пива ссышь криво!

Из глубины двора появляются Иваныч и Художник. Подходят к столу.

Художник. Вот хлебушек, сало… Ну и остальное. Куда же без него. В общем, все как положено.

Куратор. Подождите, нам надо подождать до четырех часов.

Гостья 2. И не выпить весь самогон?

Куратор. Да делайте что хотите!

Гостья 2. Спасибо.

Гость. Вкусное вино. Итальянское?

Куратор. Я так переживаю.

Гостья 2. А ты не переживай. Ты выпей самогона и расслабься.

Гостья 1. А можно зайти в дом посмотреть? Я здесь ни разу еще не была.

Гостья 2. Никто не был.

Куратор. Тогда пока не заходите. Иваныч, закрывай!  Пока туалет не откроем, ничего не откроем!

Художник. А пока только старыми туалетами пользуемся!

Гостья 1. А вот этот в огороде туалет – это новый туалет или старый?

Куратор. Старый. Новый. Да, старый.

Гостья 1. А я думала новый. 

Куратор. Да, новый.

Гостья 1. А я думала, новый туалет будет внутри дома. Нормальный такой, утепленный. А не деревянная будка.

Куратор. Какой в доме! Мы за полгода всем сообществом собрали 3 тыс. гривен. Максимальный внесок был 150 грн. Ну ты понимаешь, да? А потом появились люди, которые сказали: блин, чуваки, вы шо? Классная тема.

А он на самом деле золотой. Круто выглядит, да? Пошли, я тебе покажу.

Подходят к туалету.

Гостья 1. То есть эта будка стоит 3 тысячи?

Куратор. Будка стоит 4200. Плюс краска, плюс хуяска…

Гостья 1. О, и умывальничек есть…

Куратор. (кричит) Идите все сюда!

Гости обступают туалет.

Гостья 2. Желто-блакитный да?

Гость. Голд.

Куратор. Посмотрите, как он отсвечивает!

Но вот это совок! (показывает на красную ленточку, повязанную на двери туалета). Я уберу эту ленточку, это совок! Можно я уберу эту ленточку?

Все начинают фоткаться на фоне туалета. Потом возвращаются к столу. Пьют.

Гостья 1 (куратору): У тебя бывает похмелье?

Куратор. Да. Но я заметил, что похмелье зависит от качества выпитого. И когда пьешь хороший виски, ну там 500 плюс… то похмелье меньше. И между рюмками надо делать большую паузу. Иначе все – левый поворот и ты упал и у тебя будет похмелье.

Иваныч. Большую паузу, говоришь? Но между первой и второй перерывчик небольшой – а знаешь почему? Потому что выпиваешь первую рюмку, и внутренний голос говорит: а мне?

Пьют.

Куратор: Блин, такой мягкий самогон! Спасибо, Иваныч.

Иваныч. Это вам не музей современного искусства… МСИХ.

Гость. А кто делал туалет, какая-то фирма?

Куратор. Да, есть фирма, они нам все сделали по договору. Это местные плотники. Чувак сам обо всем догадался, сам сделал стол, сделал два стула по мамоновским чертежам.

Гостья 1. По мамоновским?

Куратор. Ну да, у него же образование плотника. Он кричал: я хочу сам делать туалет! Я говорю – Мамон, ты шо, у тебя есть три дня делать туалет? Да! Я говорю, Мамон, успокойся, вот людям заплатим! Нет, я плотник, я за эту сумму сам сделаю! Я говорю, блять, да ничего ты не сделаешь!

Мамон собирался даже сам рыть яму. Но я ему сказал: если будешь сам делать-колотить, я буду вести прямую трансляцию. Как социолог работает на культуру. В итоге он сказал: да, ты прав. И все делали плотники. Но когда мы заказывали, то он ходил между работниками и говорил: у меня диплом вообще-то… Давайте тут так, давайте тут так…

Художница: Над ним наверно все ржали, когда он свалил?

Куратор. Да все нормально, никто не ржал.

Художница. А в туалет можно уже ходить?

Гостья 1. Сказали пока ходить только в старый.

Куратор. Та не, ходи в новый!

Художник. Лишишь девственности туалет.

Художница. Это так страшно звучит…

Художницу ведут к туалету.

Художница. А, так он вот такой, да? А я думала, это будет биотуалет…

Куратор. Да иди уже ради бога.

Гость (торжественно): Туалет посещают в первый раз! Это нужно зафиксировать. Нужно сфотографировать.

Куратор. Выйди, нужно тебя сфотографировать! Сцыкуха.

Все фотографируют художницу на фоне туалета.

Приезд телевидения

Журналистка: Здравствуйте.

Куратор. С приездом. Вы со Скифии, да? Вот, смотрите, это туалет. Я куратор этого проекта.

Журналистка. Мы сейчас вас запишем. Только говорите, пожалуйста, на украинском языке.

Куратор. А суржиком можно?

Журналистка. Можно.

Куратор:

Я куратор, член Фонда имени Полины Райко. Рик назад мы прийихалы… Як взагали видвидаты.. побачиты Полину Райко прийихалы, як вона, и мертва и жива - все однаково. Мы прийихалы до неи. Якбы завжды там вси плачуть, шо з будыночком. Де хозяева. Бабули сами платять гроши, сами роблять на городи. Наркоманив шугають этими сапками, лопатами. И наш фонд Полины Райко ще занимаеться культурною спадщиною. Я запитав, чого вам не выстачае и проблемы як пишлы, одни, други, а потом воны говорять: элементарно, негде посидеть отдохнуть. Негде видпочиты. И некуда… Особенно дивчинам. Сходыти кудысь. Я розумию, але якщо це культурна спадщина, то нам потрибно базови потребности выришувать.

И рик мы збыралы ци кошты. Там у друга, там туды-сюды. Актывной такой не було акцыи. Але рик прошов, мы глянулы – о, а мы можемо туалет поставыты. Можемо поставыты стильцы. И мы поставылы стильци, купылы туалет, завдяки нашим благодийныкам, як мы назваем людей, котри… от 50 грн до 500, киданулы нам… Ну це неважно скильки хто шо кыданув. Але завдяки такому суспильному… суспильному такому… Якбы так сказаты… Суспильному такому вдохновению… Все так сбросились, мы поставили туалет, и теперь оказывается что это не просто туалет, це… экскурсия! Можно уже группы на экскурсии прывозыты. Хай люды бачать, писяють, кушають… видпочивають.

Журналистка. Дякую. Я все повыризаю, що нет так.

Экскурсия в доме-музее Полины Райко

Художник и гости рассматривают стены, расписанные Полиной Райко.
В доме установлен монитор, где по кругу идет документальный фильм про художницу.

Слышен звук из фильма, закадровый голос журналистки:

«Десь у глибокому дитинстві у найдальших надрах пам'яті котиться грудочка радості, яка на миг осяває все навколо. То голос вчительки: сідай Полю, за малюнок тобі п’ятірка, молодець. Згадала Поліна Андріївна про це недавно і сама здивувалась, що той срібний вогник радості, господи, аж через шість десятків років став таким справжнім, прямо таким видимим…»

Художник (гостям). Это стрекозы у нее… А это бабочки. Причем бабочки как аборигены Новой Зеландии рисовали, точками. Вот откуда она?! Она ведь в 69 лет первый раз кисть взяла в руки. И в 74 уже весь дом расписала.

Звук из фильма, говорит Полина Райко:

«А малювала я… Вскопувала город осінню і бігала малювала. В октябрє. Оце копаю-копаю, зморилася. Побігла, голуба намалювала на каліткє. Отдихнула. Опять прийшла, копаю-копаю, побігла – другого намалювала голубя, а потом цвіток»

Художник: Все, что было на бумажках, повывозили. А так дом не вывезти никуда, приходится создавать музей. Всю семью потеряла. Конечно, когда здесь стояла мебель, ее традиционные коврики, это все было ярко, жизнерадостно. (Показывает) А это ее свадьба. А где на стенах пятна – это ее шкаф стоял.

Гость. А это кот или собака нарисован?

Художник. Это леопард.

Гостья 1. А это что, обезьяна?

Гостья 2. А это Аид везет ее мужа на лодке в потойбичный свит…

Звук из фильма,закадровый голос журналистки:

«Квіти, птахи… От так Поліна Андріівна уявляє рай, каже що це так там. А дещо вона бере із земного раю – плавні, що за її обійстям, річка з рибками, черепахи…»

Гость 1. Смотри, какие совы еще. Да вот, на стене.

Гостья 2. И желтое небо на потолке… Красиво.

Беседа Художницы и Гостьи 1

Художница и Гостья 1 в Домике Полины Райко, в соседней комнате.

Художница ложится на кровать, втыкает в телефон. Гостья 1 делает селфи на фоне росписей на стенах.

Художница. Читает вслух с телефона: "В его метафизике бесконечная множественность сингулярностей заменяет общее, индивидуальное, особенное и одинаковое». Нихуя непонятно!

Гостья 1. Забей.

Сюда тоже доносится звук фильма. Закадровий голос журналистки:

«І полетіли гуси-лебеді, голуби до бабусиної хати. Посідали на стіни, на стелю. І відігнали її самотність».

Художница. А ведь Делез щас так популярен среди арт-исследователей и искусствоведов… А про Жижека слышала? Я о нем только в Википедии читала, на большее ни сил, ни ума, ни здоровья не хватает.

(голос Полины Райко):

«А буває так і засміюся: та невже це я малювала? Буває з ними і розмовляю зо скуки… Ну не віриться, що це я, понімаєте?»

Художница. А ты знаешь, что мы сейчас живем в эпоху метамодернизма?  Всем об этом стало известно в 2010, а я блять это узнала только сейчас и дико комплексую по этому поводу.

Гостья. Забей.

Художница. Ничего в последнее время не могу ни нарисовать, ни вышить. У меня прям ступор какой-то. Нет идей. Ничего не могу сформулировать…Я раньше удивлялась,  как это Волязловский не мог ничего придумать в последний год своей жизни, типа что рисовать... Теперь вот и я так ... чувствую себя как без рук.

(голос Полины Райко):

«Просто я літаю. Душа моя як на небі літає. Радость така. Забуваю горе все я так. Якось ну радостно. Буває так: і співаю, і плачу… Оце я малювала так»

Гостья. Может, пройдет.

Художница. Сфоткай меня на кровати. Я потом из этого аватарку на Фейсбук сделаю.

Гостья фоткает.

Заходит куратор.

Куратор. Давайте скапливаться! Есть идея скопиться всем возле стола. По 50 грамм там…кому надо.  А потом открывать туалет. А потом посмотрим… голодными глазами (смеется).

Все скапливаются возле стола.

Куратор. Все скопились? Или кто-то еще едет?

Гостья 2. Еще люди едут!

Все пьют в ожидании других гостей.

Открытие туалета

Приехало еще много гостей, почти все культурное сообщество Херсона. Все стоят у красной ленточки.

Иваныч. Ну что, спасибо мастерам, которые тут все сделали. Спасибо Светлане, которая тут живет и присматривает за домиком… Спасибо Алле Владимировне, которой сейчас здесь нет…Уехала по своим церковным делам… Добро пожаловать в туалет?

Мамон. Так пусть куратор что-то скажет…

Куратор. Я бы уже резал.

Мамон. Я тоже хочу кое-что сказать.

Куратор. Ладно, я быстро скажу. Еще года три назад мы прыйихалы… Опять на украинской мове?

Мамон. На украинской мове, конечно!

Куратор. Мы прыйихалы до домика со Стасевичем, и увидели, что крысы поели Полину Райко. Бачим, а там такая выгрызенная крыса. Тогда мой брат ветеринар накидал им крысиного яда. И мы подумали: о. Вже щось зробылы, маленький крок. Потим мы прыйихалы и побачилы разъйобани окна и выришилы их пленочкою как минимум, ну хоть щось. Потому что задолбало уже все с этим домиком, проблем столько, ну чтобы хоть что-то сделать, чтоб душа спокойна была. И я говорю: Алла Владимировна, тут экскурсии нужны, чтобы людей побольше приезжало.

Она говорит: какие экскурсии, тут девочкам некуда ходить, стыдно. А мы смотрим – негде даже присесть. Негде присесть, негде перекусить, рюмочку поставить, бутылочку. И тут придумался проект Инвентарь.

Дякую вам, всим благодийныкам. Я хочу зачитать список благодийникив.

Читает фамилии благодийникив, которые стоят тут же, все им аплодируют.

Слово предоставляется Мамону.

Мамон. Я сам из села и знаю, як выглядае вбыральня. Я намалював образец. (продолжает речь, в это время Гость, Гостья 1 и Гостья 2 возвращаются к столу)

Гость. О, сало!

Гостья 1. Надо его с хлебом.

Гостья 2. Налей мне самогона.

Гость. Когда греки прибыли в Крым, они повстречали там скифов. Скифы были дикие, короче. Просто кочевные племена, поклоняющиеся богу войны. Но у них были шкуры и всякие ништяки. Они начали их менять. Греки раздавали скифам амфоры с вином, и скифы, не имея генетической предрасположенности к распитию алкоголя, просто спивались наглухо. Они жрали вино бесконечно и превращались в пьяные стада. И греки говорили: пьет как скиф. Вот так.

Гости пьют, закусывают салом. На заднем плане звучит гимн фонда Полины Райко, крики “ура”, видимо, разрезают ленточку в честь открытия туалета.

Куратор (кричит). Все выстраиваются для фото на фоне туалета! Кто еще не фотографировался, фотографируемся. Все, давайте, быстрей!

Иваныч. Только не топчитесь по грядкам.

Гостья 1. Тут же наверное что-то посеяли…

Гостья 2. Давайте так, чтоб котика было видно!

Все фотографируются.

Иваныч (в стороне, рассказывает гостье) У меня есть одна идея… Нарисовать этот дворик. Вот там сидит Полина Райко…С красками. (показывает в угол двора) И на все это смотрит.

Гостья уходит фотографироваться.

Общее застолье

Все гости собрались за столом, отмечают открытие туалета. Пьют, закусывают.

Куратор. Кому налить самогона? Очень мягкий самогон. Это евстафьевка.

Гость. Евстафьевка…

Гостья (мечтательно) Евстафьевка…

Художница. А что такое евстафьевка?

Мамон. Это самогон Евстафия.

Гостья 2. Блин, винидло во мне до сих пор бродит.

Куратор. Гранчаки, кстати, тоже куплены на деньги благодийныкив.

Гость. Это сало настоящее?

Мамон. Да, это сало настоящее.

Гость. Свиное, я надеюсь.

Мамон. Итальянское. Прибыло из Плимонта.

Гость. Сделали олешковские мастера?

Мамон. Мастера олешковские сделали стол. В Олешках свиньи не растут.

Художница. А чего? Рождаются взрослыми?

Мамон. Потому что это город.

Давайте последний раз откуштуем свининку настоящую.

Гость. Да, скоро все уже будет из нефти.

Гость. Да и нефти тоже не будет. А что будет – непонятно.

Мамон. Смотри, как присосались к салу, не успеваю кромсать.

Гость. А кто варил картошечку?

Гостья. А можно картошечкой поинтересоваться?

Гость. Прекрасно сварена картошечка! Не сырая внутри.

Гостья 2. Огурчики вообще прекрасные.

Куратор. Я вот захожу в домик. Я вижу там какие-то инсталляции, что-то современное. Мне показалось, что говорить: вот музей, давайте спасать – не совсем хорошая стратегия. Надо повесить плазму, сделать инсталляцию, бабушку туда.

Мамон. А я считаю, что надо восстановить начальный вид. Купить мебель туда советскую. Подушечки.

Гостья. А совместить плазму с подушечками нельзя?

Мамон. Нет.

Куратор. Нет. Здесь должен быть музей современного искусства.

Мамон. Должен быть дом-музей, где все как тогда. Чтобы ты вошел и погрузился в то состояние.

Куратор. Скукотища. Это скукотища.

Мамон. (скептически) Давайте тогда внедряться в Собор святого Петра, делать там плазму. Давайте заменим росписи Микеланджело плазмой!

Гость. Давайте. Представьте, как будет классно! Иисус не просто застыл, а он там корчится под лучами проектора…

Гостья (мечтательно) Это же совсем другое восприятие!

История куратора

Я, в общем, давно статьи читаю там по фондам… Меня эта штука года три назад заинтересовала. И я записался на курсы по фондам, чтобы просто понимать, чтобы просто не наступать на грабли. Грубо говоря. И там был вебинар, было учебное задание: написать спонсорам письмо, объяснить им, что ты хочешь. И вот эти люди, которые там собрались, эти благодийныки, они удивительные люди, они безумные. Мне кажется, там много мошенников есть... Вот реально, прям чувствую. Это между нами. Но много женщин сияющих, они какие-то парки спасают. Но в основном детей.

И было домашние задание у нас: попросить деньги. В письме надо было вызвать два чувства: чувство злости и чувство добра. И я написал, как чувствовал.

Руководительница курсов показала мое письмо своим друзьям, они поржали и один сказал: я хочу этому музею выделить денег на туалет. Это освободило вас всех от того, чтобы я всех щемил, чтоб что-то скинули.

Застольная беседа о метамодерне

Художница. А вы знаете, что мы сейчас живем при метамодерне? Наверняка знаете.

Художник. Да, это голландская теория.

Художница. У меня такой шок… Какого хера я только недавно это узнала!

Художник. Ты пойми, это все сложно. Когда мы жили при постмодернизме, мы тоже этого не знали.

Художница. Та не, ну как-то знали.

Художник. Ну ты же в 60-х еще не жила, когда его только начали открывать.

Художница. В начале двухтысячных нам даже в школе об этом прямым текстом сказали.

Художник. Даже так.

Художница. И второе, что меня очень сильно порадовало: насколько оно к обывателю близко! Вот эта фишка с тем, что ты не можешь приблизиться к горизонту, который постепенно удаляется. Оксюморон вот этих понятий…Восприятие общности и обособленности, раздробленности какой-то.

Художник. Еще до недавнего времени мы четко осознавали, что есть высокое и низкое искусство, и высокое для элиты было нормально, а низкое – это был инструмент для того же постмодерна. Сейчас же можно получать одинаковое удовольствие от Миши Шафутинского и от последнего оркестра Менухина и Чайковского.

Гостья 1. А я всегда и так получала удовольствие одновременно и от чтения Достоевского, например, и от Дарьи Донцовой.

Художница. Я кстати читала когда-то Донцову, мне не понравилось. Что в ней хорошего?

Гостья 1. Она спасает от депрессии. А если в депрессии почитать Достоевского, то можно повеситься.

Художница. У меня была одна знакомая, завела себе мужика. Ну я не знала точно, что это за мужик, захожу к ней, сидит какой-то в семейных трусах… В общем, не успела с ним познакомиться, как узнала, что он повесился. Оказывается, чувак этот почитал Достоевского. Два тома каких-то прочитал, «Записки из сумасшедшего дома» что ли…

Гостья 1. Из Мертвого.

Художница. Из мертвого дома, да. И пошел в туалет повесился.

Художник. Тут очень важный момент в метамодерне. Это самый поверхностный слой – то, что ты можешь поглощать все и получать одинаковое удовольствие от смеси. Это так, просто чтобы развивать концепцию. Там есть другой важный фактор. Когда мы читаем весь этот нигилизм от Бодрийяра до самых последних и французских, и немецких пропагандистов именно постмодерна, там в любом случае есть отрицание всего, и в любом случае приходит депрессия. Вот это отсутствие возможности счастья – оно заменяется в метамодерне таким скольжением, где тебе ни то ни другое не нужно и ты просто на волне удовольствия, такого легкого неглубокого счастья, не глубокой депрессии, а вот такого скольжения по волнам…

Куратор (внезапно присоединяется к беседе). Мы должны захлестнуть народ новой подачей. Раз мы такие умные, то давайте как-то облагородим эту низкую культуру.

Художник. Ты же понимаешь, что все это идет к метамодерну?

Куратор. Это все метамодерн!

Гостья 2. А чего вы грибочки-то не открыли?

Куратор пытается открыть консервированную стеклянную банку грибочков зубами.

Разговор Куратора с Художником

Куратор. Людям это интересно в любом случае.

Художник. Это возбуждает, да…

Куратор. Короче, можно сделать экскурсию тут. Либо мы сами делаем свой бизнес тут, пока никто ничего не делает.

Художник. Это сразу было предложено.

Куратор. И пусть бабушкам кидают там эти денюжки. И они делают туалеты, лопаты.

Художник. И пусть тут будет двухэтажный дом, со сторожем.

Художник и Куратор начинают говорить одновременно.

Куратор. Смотри, с Херсона с набережной подъехать на лодочке…

Художник. И будет движуха. Алла Владимировна точно будет директором охуенным.

Куратор. Там же есть птички … Тут поставить мольберты…Порисовали птичек. Поехали в лес…

Художник. А там стоит музей трехэтажный.

Куратор. Можно сделать экскурсию.

Художник. Четыре человека персонала. И все. Вот Аллы Владимировны сегодня нет, я говорю, Алла Владимировна, что вам важно вообще.

Куратор. Или пусть Алла Владимировна занимается этим сама.

Художник. Пока она удивлена, что нахуй это нам надо…

Куратор. Год назад она сказала сама, что нам надо туалет.

Художник. А сейчас она говорит, что надо охранника поселить.

Куратор. Нужна охранная система.

Художник. Я ей говорю: как вам вакансия директора? А она: Я же от церкви не могу отказаться, но в принципе да.

Куратор. Есть бабушки, которые все это сами сделают.

Художник. Но только одно условие, говорит: Света, она бездомная. Какая-то особенная видно судьба.

Куратор. Она приютила Свету бездомную.

Художник. Вот она и будет охранником. Чтобы не выгонять ее.

Куратор. Я ее спрашиваю: А что вам надо? А у нас говорит, туалета нет.. А мы такие: ну и столика нет, где-то посидеть…

Художник. Да, где пописать – важно.

К куратору и художнику подбегает художница.

Художница (радостно) Я только что такую фоточку классную сделала! Как будто кошечка какает мне в рот.

Финальная фотоссесия

Все обступают туалет для фото. Снова звучит гимн фонда им. Полины Райко. Гости мужского пола фотографируют гостей женского пола.

– Эй,  девчонки-феминистки, идите все сюда!

 – Эй ты, в голубой курточке, с рыжими волосами – это же секси-туалет!

– Напуганная, то что нужно, да.

– Может, стоя пописать?

– Раздетой всегда лучше.

– Вот так идеально.

– Внимание, щас раз – со вспышкой оно всегда эффектней.

– Либо туда, либо сюда.

– Может нам еще на два туалета скинуться?

– Ты эту фотку продашь, у тебя будет семь туалетов!

– Покажи эту фотку, что получилось?

– Я не могу показать, потому что ты ее испортила.

– Что-то там уже пахнет говнецом..

– Так туда же надо воду регулярно наливать… Такую, с таблеточками…

Перед отъездом домой

Вечереет, большинство гостей уже разъехалось. За столом осталось несколько человек.

Художница. А это что, вино?

Гостья 1. Ты решила выпить?

Художница. Да, я решила выпить. Я только что такую фоточку классную сделала – как будто кошечка какает мне в рот. Ну там, на туалете. (Смеется).

Гостья. Твоя депрессия прошла?

Художница (радостно): неет… (рассматривает бутылки) А что такое граппа? Это водка такая, да? Берет другие бутылки, смотрит. Водка… Это тоже водка…А это что, самогон?

Художник. А ты его закусывай, будет намного легче.

Художница (пьет). Евстафьевка лучше, чем граппа.

Все смеются.

Художница. Блять, чего вы все смеетесь постоянно? Такое впечатление, что все вокруг на антидепрессантах.

Все смеются.

Гостья 2. А подскажите-ка мне, в какой туалет здесь сходить.

Художник. Так в тот же.

Гостья 2. В тот?

Художница. Ну в тот же! В тот!

Все гости. В тот! В тот!

Гостья 2. В тот? Ааа… Просто столько было разговоров, что это арт-объект, ну как туда потом можно …

Художница. Нассать?

Знаменитое Письмо Куратора, прочитав которое, неизвестный благодийнык по имени Николай перечислил на туалет недостающую сумму.

Добрый день, Ярослав Григорьевич. К сожалению, за это лето нам так и не удалось собрать должной суммы на туалет в музее. Посетители так и ходят за угол, поливая бесценные фрески 1961 года. Дамы терпят, многие отказываются посещать культурное мероприятие, особенно с детьми. Музей не просто теряет прибыль и репутацию, но и все что-то теряют. В социальных сетях посмеиваются, что это и есть современное искусство. Искусство с душком. Хорошо, что вовремя появилась Валентина Марковна, женщина с большим опытом. Она за день справилась со всеми благовониями, а Федор Игнатьевич отреставрировал мозаику.

Осталось найти недостающую сумму на туалет. Если вы перечислите на наш фонд 10 тысяч гривен, то мы наконец-то задышим в полную грудь. И не только мы.

 Конец

Примечание. О художнице Полине Райко

(Текст взят с сайта благотворительного фонда им. Полины Райко https://polinaraiko.com. Перевод с украинского на русский гугл-транслейт).

Родилась 15 мая 1928, а начала рисовать в 69 лет, изобразив белого голубя на калитке своего дома. За несколько лет Полина покрыла рисунками все поверхности своего дома: стены, ворота, забор, летнюю кухню. Даже могилы родственников на кладбище. Она умерла в 75 лет - 15 января 2004-го.

Но не прервалось паломничество сторонников творческого наследия художницы. В нем проходят проекты, фестивали, резиденция, съёмки фильмов, презентации в Херсоне и Киеве.

Дом разрушается вместе с росписью. Так как это имущество является частной собственностью, Областное управление культуры ищет пути связи с владельцами, чтобы обсудить дальнейшую судьбу дома. И пока продолжаются эти процессы, мы, как члены общины стремимся помочь в популяризации и поддержке порядка во всей усадьбе.

Для поддержания дома Полины Райко Фонд объявляет сбор средств.

Херсон, октябрь 2019